Наркозависимость у детей тяжело поддается лечению, в столь юном возрасте они переменчивы в настроении и часто идут наперекор родителям. К сожалению, цена такого «каприза» очень высока.
Экзамен на зрелость
В начале года с передозировкой в реанимацию столичной больницы скорой медицинской помощи попал школьник. В лесопарковой зоне он нашел закладку с мефедроном — синтетическим дизайнерским наркотиком — и решил вместе с другом в подъезде «поэкспериментировать». Как объяснял позже, из чувства любопытства. В итоге оба оказались в шаге от смерти.
«У парня давно зрела мысль попробовать наркотик, и он, прогуливая уроки, слонялся в поисках запрещенного вещества. Рос в неполной семье. Вместе с мамой и двумя братьями проживал в общежитии, — рассказывает начальник управления по наркоконтролю и противодействию торговле людьми ГУВД Мингорисполкома Александр Сазонов. — Сейчас его поставили на учет к врачу-наркологу, будет постоянно под контролем. Приведу другой пример. Два третьеклассника во время прогулки обнаружили закладку. Позвонили в милицию, сообщили о находке. Приехала следственно-оперативная группа, изъяла запрещенное вещество. Потом ребятам в торжественной обстановке вручили памятные подарки за то, что выдержали экзамен на зрелость».
В этом году уровень подростковой наркопреступности в Минске заметно снизился. В первом полугодии за хранение и распространение задержано 12 несовершеннолетних (в 2021-м — 20 человек).
Тест уполномочен заявить
Недавно в России прошла новость о том, что в Госдуме собираются обсудить вопрос обязательного тестирования школьников на употребление наркотиков и психотропных веществ. В Беларуси лет десять назад с подобной инициативой выступали органы МВД, предлагался и механизм его осуществления — включить тест в перечень процедур при прохождении медкомиссии.
По нашему законодательству не допускается проведение подобной процедуры в учебных заведениях в обязательном порядке. Хотя в аптеках продаются экспресс-тесты, и родители при желании могут предложить своему чаду его пройти.
Александр Сазонов рассказал, что ради эксперимента в нескольких классах одной из школ страны тогда проводили анкетирование родителей и задавали вопрос: «Хотели бы вы, чтобы ваш ребенок прошел тестирование на наркотики?». Ответ получили отрицательный.
Иду на грозу
Наркоторговцы умело используют интернет, стали активно осваивать соцсети и мессенджеры. Оптовые и розничные продавцы смертельного зелья знакомы друг с другом только по «никам». Иногда, чтобы поймать преступную группу, уходит несколько месяцев трудной и кропотливой работы. Меньше месяца назад совместная спецоперация наркоконтроля Беларуси и России, к примеру, задержала 9 человек, занимавшихся преступным ремеслом. Изъято 20 килограммов мефедрона.
В 2019 году в Беларуси снизили нижние пределы наказания по некоторым частям небезызвестной 328-й статьи. Если раньше за оборот с целью сбыта грозило от 5 до 8 лет, то сейчас — от 3 до 8. За это же преступление, совершенное группой лиц, в крупном размере или ранее уже судимым за наркотики, до изменений наказывали лишением свободы на срок от 8 до 15 лет. Нижний порог теперь определен в 6 лет. В мае 2020-го прошла амнистия, по которой осужденным по ч. 1, 2 и 3 ст. 328 УК РБ были снижены сроки на 1 год, несовершеннолетним — тоже.
Среди закладчиков попадаются подростки из вполне благополучных семей. Родители потом недоумевают: как же это могло произойти?! Дочь постоянно на виду, училась в колледже. А девочка потом признается, что хотела независимости, заработать денег, чтобы у папы и мамы не просить. Молодежь хочет быстрых и больших денег. Тем более когда заказчики предлагают довольно внушительные суммы за, казалось бы, несложную работу: пошла, раскидала закладки и заработала столько, сколько иные за месяц.
«Наркодилеры психологически очень умело обрабатывают юные умы. Якобы большая степень шифрования позволяет тебе оставаться невидимым, — объясняет полковник милиции. — Иногда пишут, что у них есть даже своя служба безопасности и они могут тебя в случае чего «отмазать». К сожалению, иногда ребята клюют на подобные обещания. Но по опыту скажу, что таких «шифровальщиков» мы очень быстро обнаруживаем, причем часто даже в первый день выхода на «работу».
Как уберечь от беды?
Специалисты считают, что главная причина наркомании среди подростков — недостаток любви и душевного тепла. Взрослым вечно не хватает времени, которое следовало бы посвятить ребенку. Спросите себя, когда вы в последний раз проводили время с сыном или дочерью, когда обсуждали их проблемы, знаете ли, в кого они влюблены и с кем дружат. Если нет, то ситуацию нужно исправлять как можно скорее.
«Нам надо научиться понимать современное поколение, знать, чего они хотят и прилагать все усилия для создания благоприятных для них условий. Если подростку не хватает денег, надо дать ему работу, помочь трудоустроиться, если ему мало общения, надо вовлечь в групповую занятость и показать его значимость. Если этого не сделаем мы, то вместо нас этим займется кто-то другой, которого не будет волновать будущее ребенка, — рассуждает временно исполняющий обязанности заместителя начальника отдела профилактики Захар Сукало. — В своей деятельности школа, милиция, соцслужбы должны работать сообща. Нужно более скрупулезно и принципиально относиться к образу жизни своих детей, знать их круг общения, в том числе в интернете, различных мессенджерах и соцсетях. Главное со стороны родителей в трудной ситуации — поддержать ребенка, показать ему, что он им не безразличен, что они его любят, ценят, а не переживают, что он не соответствует каким-то стандартам».
Почти все друзья умерли молодыми
Олег, выпускник фонда «Феникс», когда-то на собственном опыте познал силу влечения мозга к наркотику и степень своего безволия в этой ситуации. Ему казалось, что он летает в небесах и ощущает счастье. Но со временем понял губительность и иллюзорность этих ощущений. Пройдя курс лечения и реабилитации в «Фениксе», он верит в то, что ему удалось разорвать этот смертельный порочный круг. Молодой человек рассказал:
— С трех лет я рос без отца. До сих пор не знаю, где он и что с ним… Говорят, вроде пропал без вести… У него тоже были проблемы — с алкоголем. Возможно, его гены сыграли со мной такую злую шутку… В наркотики я пришел через алкоголь. Мне было 12 лет, когда впервые напился. Мама, чтобы обеспечить ребенка всем необходимым, всецело отдавала себя работе. Она была ведущим специалистом в отделе продаж на госпредприятии. Я ни в чем материально не нуждался. Но не было самого главного — отношений с мамой. Она приходила с работы уставшая, как выжатый лимон, и сил на общение с сыном не оставалось. Я был предоставлен сам себе. В 15 лет познакомился с легкими наркотиками растительного происхождения. В нашей большой тусовке общение крутилось вокруг употребления алкоголя. Девочки тоже пили. Насколько сейчас понимаю, мы были закомплексованными детьми, которые стеснялись выражать свои чувства, говорить о наболевшем, а алкоголь и наркотики развязывали язык.
Когда в Беларуси появились спайсы, мне исполнилось 17 лет. Эта зараза быстро заполонила все пространство. Дешевые, легкодоступные… Поскольку был молодой, треморные состояния переносил легко. Однако спайс забирал свое: примерно через полгода у меня нарушился сон, появились легкие депрессии и вспышки агрессии. Спайс очень качал настроение. С ним я был весел и общителен, а без него становился как оголенный провод. Ругался с мамой, родственниками, агрессивно вел себя на улице, в транспорте, магазине. Потом в мою жизнь пришли барбитураты — обезболивающие, сильно действующие таблетки. А на первом курсе института решил попробовать самое страшное — инъекционное употребление наркотиков. Это были опиаты, мак, соли, «семечки», «бинты». Все это время вращался в компании старших ребят, многие из которых имели криминальное, уголовное прошлое и, как правило, употребляли тяжелые наркотики. После инъекций я быстро скатился. В день мне требовалось две-три дозы. Вскоре познакомился с дизайнерскими наркотиками. Короче, перепробовал кучу разной отравы и разбирался в ней, как сомелье в винах. Стал потихоньку воровать. С передозировкой часто оказывался в больнице скорой помощи. Там меня уже в лицо узнавали.
Наркотики вызывали страшные галлюцинации. Наяву видел, что на меня бегут с собаками, слышал лязг наручников, передергивающий затвор автомата, голоса людей, которые собирались посадить меня в тюрьму. Я ловил на себе взгляды прохожих и был убежден, что они говорят обо мне. На улицу не выходил без ножа. Выглядел ужасно, щеки обвисли. Я напоминал скелет, обтянутый кожей. Несколько раз проходил реабилитацию, но бесполезно… Я не боялся абсолютно ничего.
В 18 лет у меня уже был гепатит С, в 25 — ВИЧ. Передозировки, комы, реанимация — смерть буквально держала меня за плечи. Большую часть своих друзей я похоронил в возрасте до 28 лет. Наш немалый двор заметно поредел. Остались единицы. Одни живы только благодаря тому, что какое-то время находились в тюрьме, другие — в закрытых отделениях учреждений или в центрах реабилитации.
Мне сейчас 32 года. В «Фениксе» уже 8 месяцев, сейчас — в статусе выпускника. Причина поездки сюда — мой сын. Жена сказала, что если не завяжу, она лишит меня родительских прав. И это единственное, что меня замотивировало. Не хочу, чтобы ребенок повторил мою судьбу, чтобы жил без отцовского внимания. Я капитально привел в порядок свои мозги и нервы, настроение стало прекрасным. Начинаю восстанавливать отношения с семьей, с мамой… Почти каждый день по скайпу общаюсь с сыном и верю, что обратной дороги нет.