Война пронзила ее детство
Детская память избирательна: в ней остаются только самые яркие и пронзительные события. Для военного поколения самым сильным и страшным событием стала Великая Отечественная война. Нине Медведевой в 1944 году исполнилось 8 лет. К этому времени она испытала столько, что иному человеку такой груз не дается за всю жизнь.
– Жили мы в д.Мормаль Жлобинского района. В 1937 году мой отец работал на железной дороге, обслуживал телеграфную линию. В один из зимних дней в составе бригады связистов он поехал устранить порыв линии. Было уже темно, когда они прибыли на место. Отец взобрался на столб, который рухнул вниз. Оказалось, злоумышленники его подпилили, – рассказывает Нина Демидовна. – После полученных травм он год лежал в больнице. Но травмы не прошли бесследно, и в 1939 году отец умер.
Мама осталась с тремя малыми детьми, старшему не было и десяти лет. После несчастного случая он стал практически слепым. Несмотря на все это, мама работала дояркой в колхозе. Ведь жить как-то надо было…
Когда пришла война
– Напротив нашего дома стоял большой и просторный дом деда по отцовской линии. А потому мы, дети, постоянно были у него. Когда началась война и в Мормаль вошли немцы, дед запряг лошадь, посадил нас в телегу и увез в другую деревню, расположенную практически в лесу. А после того, как фронт сдвинулся дальше на восток, канонада и стрельба утихли, мы вернулись домой. Оказалось, что немцы поселились в доме деда. Во дворе они поставили полевую кухню. В нашем доме тоже расположились два офицера, и пристанищем для нас стал сарай, – рассказывает Нина Демидовна.
Чаще всего в любой ситуации дети остаются детьми, хотя их психика не всегда способна справиться с выпавшими ей испытаниями. Нина Демидовна вспоминает, как они играли в войну и партизан. В игру с ними включился немецкий повар. Поймав Петю, брата Нины, с криком: «Партизан!» он стал его бить. Нине до слез было жалко брата, однако поделать она ничего не могла. Но улучив момент, когда не было немцев, девочка высыпала целую миску приправы в котел с супом. Так она по-детски наивно, но весьма чувствительно отомстила ненавистным фашистам.
– Пришли офицеры обедать, повар стал раздавать им пищу. Вскоре мы увидели, что оттуда он бежит, как ошпаренный: на одном ухе висят макароны, вслед ему летит кружка. Увидев детей, он закричал: «Партизан!» Но нас словно ветром сдуло, – со смехом вспоминает Нина Демидовна. – Вскоре повара отправили на фронт, вместо него появился другой. После этого случая другие немцы, завидев детей, кричали: «Партизан?!» Был еще один случай: мы с братом Сергеем сидим в хате на печи, немцев нет. Долгое время звонит телефон. Дети отправили Нину послушать, «что там говорят». Подняв трубку, она, конечно, ничего не поняла. Но тут заметила на столе «какие-то карты». Взяв одну из них, дети порвали ее на куски и наклеили их на стене, «чтобы было красиво». Вскоре вернулись двое немцев. Один из них, увидев, что мы сотворили, полез к нам на печь с пистолетом. Однако второй воспринял это со смехом. Отобрав пистолет у напарника, он увел его в другую комнату, а сам склеил карту. После он постоянно встречал нас одной фразой: «Партизан, гут!». И было непонятно, то ли он нас по-прежнему корил, то ли это было для него поводом вспомнить веселый случай.
Путь смерти
21 ноября 1943 года она запомнила на всю жизнь.
– Это был день святого Михаила. Мама пошла к сестре в д.Папоротное, которая расположена в 7 км от Мормаля. Обратно она прибежала ночью, спасаясь от обстрела надвигавшегося фронта. А у нас в доме уже находились мадьяры, которые воевали в составе немецких войск. В Мормаль вступили первые бойцы Красной Армии. Так мы оказались между двух огней. Все жители бросились к болоту, ища там спасения. Один из советских солдат, увидев нас, крикнул маме: «Прячьтесь в погреб, скоро здесь будут наши!» – рассказывает женщина.
Однако лишь через две недели была освобождена часть деревни, и фронт буквально разделил ее на две части. Дом Нины оказался на немецкой стороне. Немцы согнали жителей в один дом на краю, а остальные сожгли.
– Мы думали, что и нас сожгут, однако через некоторое время всех погнали в д.Гармовичи. Там мы переночевали, а наутро пришел местный староста, переписал людей и приказал отправляться в д.Радушу, – вспоминает Нина Демидовна. – В эти дни мы услышали о том, какая трагедия произошла в д.Ола. Об этом нам рассказали наши родственники, которых мы встретили по пути. По их словам, они находились в лесу, неподалеку от деревни. Отсюда была слышна стрельба и виднелось зарево пожара.
Затем всех беженцев отправили в Красный Берег, где погрузили в эшелон и куда-то повезли. Через некоторое время их вновь вернули в Красный Берег.
– Мы старались держаться вместе с односельчанами, своими семьями. Немцы отбирали здоровых детей, у которых забирали кровь. Нам повезло, поскольку в нашей семье был тиф. Об этом свидетельствовал крест на руке каждого члена семьи. Да и немцы очень боялись заболеть, а потому обходили нас стороной, – рассказывает Нина Демидовна. – Через некоторое время нас вновь повезли в неизвестном направлении. Людей в вагонах было столько, что невозможно было повернуться. Взрослые стояли, дав возможность сесть детям.
Вскоре эшелон прибыл в Рудобелку Октябрьского района.
– Открыли двери и оказалось, что насыпь, на которой находился состав, была очень высокой, а внизу все было залито водой. Несмотря на это, немцы приказали всем прыгать вниз. Едва выбрались на сухое место и присели отдохнуть, нас подняли, построили и погнали дальше. Так мы дошли до Микуль-Городка. Остановились на опушке леса, обрадовались, что здесь хотя бы сухо и нам позволили отдохнуть. Мама, как могла, переобула нас в сухое. Здесь мы провели ночь. Едва только забрезжил рассвет, немцы стали всех поднимать. После этого они разделили людей на группы: молодых женщин и подростков – в одну, мужчин – в другую, – вспоминает собеседница. Здесь немцы забрали очень много местных жителей.
И фашисты погнали людей дальше. Те, кто выбился из сил, оставались сидеть на обочине. Случалось, оставляли и малых детей, не имея сил их нести. Во время долгой дороги выяснилось, что тифом заболел брат Нины Аркадий, которого мама все время несла. Лишившись сил, она обратилась к сестре Марье, у которой было двое своих детей: «Давай, сядем, отдохнем. Пусть уж лучше убьют». Ее примеру последовали и все остальные. Они сели кругом, детей разместили внутрь. Увидев это, к ним направился власовец с березовой дубиной в руках. Спасение для этих несчастных людей пришло с неожиданной стороны. Немец, шедший за власовцем, закричал на него, не дав бить людей. Подошел этот немец, и, кивая на сына, спросил мать: «Kranke?» и остался рядом. Когда Аркаша открыл глаза, немец воскликнул: «Guth!» Знаками он показал, что все хорошо, мальчик будет жить.
– Так мы дошли до лагеря вблизи Озарич. Людей было – не видать ни конца, ни края, – вздыхает Нина Демидовна. – Оказалось, там уже было очень много людей. Спать приходилось на холодной земле, ни еды, ни воды. Особенно тяжело было тем, кто прибыл издалека. К этому времени они уже бросили в пути все свои пожитки. Ведь надо было спасать детей, которых несли на руках.
Освобождение
Как и многим другим, кому посчастливилось выжить в этом нескончаемом аду, Нине запомнился день освобождения.
– Буквально посреди ночи раздался крик: «Ура!» Люди отходили от тяжелого сна, все чаще звучали возгласы: «Русские! Русские!» Тут уже и мы закричали: «Ура!» Когда рассвело, мы действительно увидели наших солдат. Они стояли у ворот лагеря, чтобы люди не хлынули врассыпную, потому что все кругом было заминировано. Те, кто увидел, что на вышках нет немцев, попытались перелезть через колючую проволоку ограждения, но тут же подрывались на минах. Очень много людей погибло! – рассказывает Нина Демидовна.
Был разминирован узкий проход, примерно около 3 м шириной, по которому люди постепенно покинули лагерь. Семья Нины Демидовны решила держать путь на Озаричи, чтобы затем вернуться домой. По пути туда с другими людьми заночевали в старом гумне. Солдаты нарубили им дров, развели костер. Это помогло согреться, просушить одежду и обувь. А еще это была первая спокойная ночь, которая позволила спокойно уснуть.
Следующую ночь провели в Озаричах в полуразрушенном магазине. Согреться помог костер, а наутро советские солдаты показали направление дальнейшего движения домой.
– В каждой деревне по пути следования бывших узников стояли автомашины, в которых были устроены печи. В них прожаривали одежду от вшей. А в это время люди могли помыться в бане, – вспоминает Нина Демидовна. – Так мы дошли до д.Корени. Вновь наша одежда была подвергнута термической обработке. Там стоял госпиталь и моего брата Аркашу забрали в больницу. Нам сказали, что после выздоровления его можно будет найти в Калинковичах. Туда же направили и нас. Здесь был сборный пункт, откуда людей расселяли по окрестным деревням. Мы решили остаться в Калинковичах, чтобы дождаться возвращения Аркаши. Помню, 27 апреля его привезли и поездом нас отправили в г.Гомель, затем в д.Салтановка Жлобинского района. Затем мы поехали в Стрешин, который был центром нашего района. Через 2 недели всех эвакуировали подальше от фронта.
На родной, обожженной земле
К этому времени полностью освободили д.Мормаль и мама Нины пешком отправилась посмотреть, как там обстоят дела. Деревня была практически вся сожжена. Женщина была удивлена, что дед выжил в этом аду, прячась в погребе. Он так и не ушел никуда, предпочитая умереть на родной земле, и судьба оказалась к нему благосклонна.
– Отступая, немецкие оккупанты заминировали все, что только было возможно. Полностью была заминирована и наша улица, – рассказывает Нина Демидовна. – Но нам, детям, было очень любопытно, как ее разминируют. А потому мы постоянно вертелись рядом с саперами, постигая эту науку. Противопехотные мины были устроены в деревянном ящике. Мы довольно быстро ознакомились с ними. Я сама их немало обезвредила. Хотя, конечно, много детей погибло на минах. После таких случаев мама закрывала нас в доме, чтобы уберечь от этой беды.
Постепенно страна залечивала раны, налаживалась мирная жизнь. Осенью 1944 года Нина и другие дети пошли в школу. К счастью, здание бывшей аптеки было пригодно для проведения занятий.
– Писали на любой бумаге, которая попадала под руку – на газете, старых обоях. С мебелью тоже была проблема, а потому использовали стену в качестве стола, – вспоминает Нина Демидовна. – Вместо карандаша – заточенная палочка, а в качестве чернил – раствор сажи или свекольного сока. И только значительно позже появились фабричные перья.
Так сложилась жизнь, что дальше учиться ей не пришлось. К тому же сельским жителям не давали паспорта. Ответ был один: «Идите работать в колхоз!»
– В то время не только женщины, но и дети тащили на себе плуг, чтобы вспахать землю для сева. Я окончила 7 классов, отца не было, стала помогать маме, пошла работать в колхоз, – поясняет она. – Всем было тяжело, помогали друг другу по соседству, чем могли.
Когда Нине исполнилось 18 лет, наконец дали паспорт. Она поехала в Гомель, где работала на кирпичном заводе. Тем не менее, мир ей удалось посмотреть: уехала в Павловский Посад, где работала топографом, затем отправилась в Карелию, где прожила 7 лет. В 1965 году вернулась в Светлогорский район, устроилась на химзавод, работала прядильщицей. После получения профзаболевания Нина Демидовна трудилась в системе ЖКХ лифтером. Вырастила троих достойных детей – сыновей Сергея и Федора, дочь Любу.
Она никогда ни на что не жаловалась: жизнь сложилась так, как сложилась. Пережитые события ее закалили. Но иногда в памяти всплывает война, Озаричский лагерь – то, что уже никогда не забыть…
Фото: Виктор Исаенко
