Под черным крылом войны
Жительнице Светлогорска Екатерине Макаревич в 1944 году было всего 5 лет. Екатерина Семеновна и рада бы не вспоминать о войне, но она, проклятая, приходит по ночам и не дает уснуть…
Беда забрала всех родных
Перед войной семья Семена и Марии Вежновец жила в д.Вежны Паричского района. Здесь они сыграли свадьбу, родились дети. Рядом жил брат отца с семьей, даже колодец – один на две семьи. Три брата Марии – Емельян, Евхим и Павел – были гармонистами, и без них не обходилось ни одно веселье в деревне.
– С началом войны на фронт ушли мой отец и три брата мамы. Все четверо погибли. Уже позже, когда вернулся друг отца, он рассказал, что стал свидетелем его гибели: в последнем бою получил смертельное ранение головы, а буквально назавтра прекратились боевые действия… Вскоре пришла похоронка на него. Мы испытали невыносимую боль от осознания того, что до мирной жизни он не дожил считанные часы, – горько вздыхает Екатерина Семеновна. У нее было два брата и две сестры. Старшие Миша и Таня, не достигли 10 лет, двойнятам Паше и Ане в 1944 году исполнилось всего по 3 года – они умерли в Озаричском лагере.
– Даже по прошествии десятилетий я не могу без слез посещать место, где мы провели те страшные дни. Как вспоминала мама, хотелось пить, и она поила нас грязной талой водой, – вновь возвращается Екатерина Семеновна к тем событиям. – Фашисты даже не давали людям рвать сухую прошлогоднюю траву, чтобы постелить ее на снег. В лагере находились и престарелые родители моего отца. А когда я обморозила ногу, мама растирала меня, пытаясь хоть как-то согреть. Позже она рассказывала, что, взяв меня, пошла искать, из чего разжечь костер. Пока мы ходили, умерли мои брат и сестра. Когда возвращались назад, увидели двух мужчин, которые несли их к железнодорожной ветке, где стоял вагон с умершими (в основном, это были дети). Женщина, которая шла нам навстречу, закричала: «Мария, твоих детей понесли!». Мама опустила меня на землю и, истошно закричав, побежала к мужчинам, пытаясь забрать детей. Но они бросили их в открытую дверь вагона, тщетно пытаясь объяснить ей, что детям уже не помочь. А она просто ничего не слышала… Я, конечно, не понимала, что происходит, но мне было очень страшно, потому кричала вместе с мамой…
Через несколько дней узников освободили, погрузили в вагоны и повезли в освобожденный Брагин. В пути умер дедушка. Во время очередной остановки его вынесли из вагона и похоронили в березовом перелеске.
Без права на детство
– Мы остались одни – мама, я и моя бабушка, мать отца. Наш дом был полностью разрушен, только фундамент едва возвышался над поверхностью земли. Помочь было некому и мама таскала на себе бревна из разобранных немецких блиндажей, чтобы построить временное жилище. Конечно, это сложно было назвать домом, но у нас появилась крыша над головой. Однако эта тяжелая работа не прошла для мамы даром: она надорвалась, получив грыжу. Потом перенесла две операции. А ведь в 1944 ей было всего 34 года, совсем еще молодая, – отмечает собеседница.
В школу Екатерина пошла в 1946 году, окончила 7-летку и в 14 лет уже работала в колхозе.
– Надо было как-то выживать, я видела, что маме тяжело, одной не справиться, – рассказывает она. – В этот год начали сеять кукурузу и я пришла работать в бригаду, у нас сформировалось звено. Наравне с другими женщинами и подростками разгружала вагоны, таскала на себе мешки. В бригаде отработала 16 лет, мы не знали выходных. У нас с мамой было хозяйство – корова, свиньи, куры, 50 соток земли. И я в тайне от нее попросила председателя колхоза Николая Головаченко забрать хотя бы 10 соток, поскольку не было сил со всем этим справляться.
Затем Екатерине предложили должность кассира в бухгалтерии колхоза, последние 10 лет работала санитаркой в стоматологической поликлинике Светлогорска. Последняя запись в ее трудовой книжке – 1994 год, общий стаж – 41 год.
«Я живу за всех погибших»
– В 17 лет я вышла замуж, родился сын Анатолий. Однако он погиб, уже будучи взрослым, муж тоже умер. Теперь моя радость и опора – внук Сергей, у него две дочери. Иногда мне кажется, что на долю одного человека выпадает слишком много несчастий. Я живу долго, хотя и не успела заметить, как пролетели годы. Не знаю, может быть, живу за всех погибших братьев и сестер, – задумчиво говорит Екатерина Семеновна. Но о
войне, вопреки навязчивой памяти, она не любит рассказывать …
Фото из архива Екатерины Макаревич
